«Эпоха Водолея».
Простая история чеченских событий имеет под собой реальную основу. Она написана незадолго после того, как автор вернулся с войны на Северном Кавказе.
Русский офицер влюбляется в чеченскую девушку Лейлу и привозит её в родной дом.
В пьесе поднимаются вопросы любви и дружбы, ненависти и мести, толерантности и понимания разных народов.
Александр Пономарёв.
Светлой памяти:
Михаила Богословского
Эдика Белана
Андрея Теперика
Володи Заева
Павла Галуцких
Сергея Казьмина
Владимира Алексеенко
посвящается…
«ЭПОХА ВОДОЛЕЯ»
Обычная история чеченских событий
в 2-х действиях.
Действующие лица:
Русские:
Володя Костромин (Кострома)- лейтенант ОМОН лет 35.
Андрей Павлович Смыков (Палыч)- майор милиции, командир ОМОН лет за 40.
Саня Сергеев (Молодой)- сержант ОМОН лет 23.
Юрий Иванович Репин (Иваныч)- прапорщик ОМОН лет за 40.
Костя Иевлев (Йоки-Йоки)- прапорщик ОМОН лет 25.
Зинаида Ивановна Костромина- мама Володи лет 55.
Лена – бывшая жена Володи лет 30.
Чеченцы:
Али Исмагилов лет 35
Лейла Исмагилова – его сестра лет 23.
Асият – их мать лет 53.
Место действия: Северный Кавказ, Россия
Время действия: наши дни.
Действие 1.
Сцена 1.
Ночь. На заднем плане конструкция блокпост с Российским флагом наверху, завешена маскировочной сеткой. На ней силуэт- человека. На переднем плане отблески костра, вокруг сидят Кострома, Иваныч, Молодой – курят. Одеты в камуфляжную форму, в руках автоматы. Воздух наполнен звуками цикад. Порой кажется, что кроме их стрекотания и звездного горного неба ничего на свете нет.
Володя Костромин читает письмо, периодически отрываясь от чтения и пытаясь скомкать его.
Молодой: И чего наш командир заставляет нас по ночам дежурить? Из Мобильного команда была стоять только днём.
Иваныч: А ты чё дежуришь что ли? Сидит, бамбук курит, а всё туда же «дежурить» шиши! (ставит чайник)
Молодой: Ну, всё-таки: я бы лучше спал как пожарная лошадь, а тут сиди – карауль, а кого непонятно. (занимает место у рации)
Кострома: (кладет письмо в нагрудный карман)Непонятно? Эх, ты – карась, дома выспишься, а здесь жизнь свою можно проспать, ты фильм про Чапаева смотрел?
Молодой: Ну, это когда было то…
Кострома: У тебя эта командировка, какая по счёту?
Молодой: Первая…пока.
Кострома: То-то!
Молодой: Да ладно вам, у вас тоже первая когда-то была, вы, если знаете чего, скажите, чего ж тут форсить?
Кострома: Да нет, Саня, никакого форса тут нет. Слышал, что 3 дня назад на 14-ом контроле было?
Молодой: Слышал – подрыв был.
Кострома: Да, нет, не подрыв, а раздолбайство. Такие же, как и мы, братья по разуму оставили на ночь блок – пост и ушли, как ты говоришь, спать – на утро припёрлись службу нести, а на посту уже начинка. Как шарахнуло, и четверо пацанов поехали домой раньше срока в цинках.
Иваныч: Вот тебе и весь форс, шиши, командир наш дело говорит, он нас с тобой бережёт.
Молодой: Так на 14-ом контроле ППС стоит, а мы ОМОН.
Кострома: Поэтому, Саня, мы должны быть умнее, не потому, что мы псы войны, а потому что мы опытнее. А насчёт минирования: чехи в этом деле спецы большие.
Иваныч: Да, в этом деле они шиши – поднаторели. Хорошие они воины…Но русские лучше.
Молодой: И чего с ними церемониться, перекрыть им газ, электричество, обмотать вокруг Чечни колючую проволоку, а всех чехов в резервации.
Иваныч: Дык, было уже в 44-ом шиши и чего?
Кострома: Ну, насчёт колючей проволоки – это слишком примитивно, а насчёт 44-ого, то дед зрит в корень. Много лет назад Иосиф Виссарионович не решил эту проблему, а просто переложил её на наши плечи, а мы расхлёбываем, понял Саня?
Молодой: Да я что-то слышал, что всех, от мала до велика, посадили в спецвагоны и отправили на поселение, а вот за что не помню.
Иваныч: А я вот не знаю и оно мне не надо ни разу.
Кострома: А я интересовался. За что? Да за то же за что мы сейчас воюем. Вначале Великой Отечественной Гитлер пообещал Чечне автономию, за что они его активно поддержали. Уходили в горы, создавали банды, нападали на военные гарнизоны, колонны, а возглавляли эти банды, знаете кто?
Молодой: Немцы?
Кострома: Не-а, секретари райкомов, прокуроры, комсомольские работники… а Сталин за это на них сильно осерчал.
Иваныч: Хорош, командир, не умничай шиши! (наливает себе чай)
Человек с блок – поста:
Костя: Мужчины, а вы случайно не затренделись? Меня уже менять пора!
Иваныч встаёт, молча, уходит на блок – пост, вместо него к костру присаживается омоновец лет 25 Костя Иевлев (Йоки-Йоки), хватает чайник не зная, что тот вскипел…
Костя: Господа, я не помешал вашей светской беседе?
Кострома уходит внутрь блок поста.
В это время оживает рация, в ней далёкий голос спрашивает: Пацаны, есть кто из Новосиба? А то я на пост заступил, скучно – поговорить не с кем.
Молодой: Аллё, Нет, братан, тут из Новосиба нет. Как там у вас…
Костя (забирая рацию): Аллё, военный, на посту надо службу тащить, а не с земляками трещать.
Голос из рации: Значит, нет никого из Новосиба, жаль.
Костя: Зёма, этот канал для работы, если хочешь поболтать – иди на 13-й, на нём все бездельники общаются. Понял?
Голос из рации: (весело) Спасибо за заботу.
Костя: А ты молодой поменьше трещи в эфире. Понял.
Молодой: Чего ты заводишься?
Костя: Меньше базаришь, вовремя домой поедешь.
Молодой: Я просто хотел спросить у него, как он думает, зачем мы здесь, за кого?
Костя: За белых или за красных? Я вот что тебе скажу, Саня, я лично за себя, за кого ты не знаю. (достает ножик и периодически метает в деревянную мишень )
Кострома (выходя): Дружище, вот не знал, что ты такой меркантильный. Это тебе надо тогда или в бизнес или в Израиль. (достает губную гармошку и наигрывает мелодию из костромских напевов)
Костя: Пробовал. Но и там и там все места заняли специально обученные люди, а я, Вова, ничего больше не умею – только по горам лазить и искать там, какую – ни будь Сулико, или как там в песне?
Молодой: Кострома, скажи, а зачем к нашему командиру вчера приходили деды из сёл, между которыми наше ПВД? Зашли в штаб, о чём-то говорили, потом ушли – я у одного из них три ордена Славы видел.
Кострома: Это, Сань, давно такая практика сложилась. Приезжает, к примеру, новый отряд – люди ещё, как говорится, с рожи пот не успели вытереть, а в первую ночь им чехи такой кошачий концерт устраивают, мол, добро пожаловать в ад.
Молодой: На испуг берут.
Кострома: Во-во, да только им тоже надо дать понять, подходите – встретим достойно, и тогда, Саня, поедем мы с тобой домой в спальном вагоне. Но у них, не в пример нам, к старикам отношение очень уважительное. Вот и собирает их командир вновь прибывшего отряда. Так мол, и так, отцы, вам проблемы не нужны, а нам тем более – наше дело отстоять тут 90 суток и в полном составе домой уехать. Я за своих пацанов в ответе. Поэтому, если хоть один выстрел из вашего кишлака, я вам такую демонстрацию силы устрою, открываю огонь из всех видов оружия – пусть потом разбираются. Ну, а насчёт орденов – медалей, вместе же наши деды фашиста били, а чеченцы народ геройский. (опять наигрывает на гармошке )
(Пауза)
Иваныч (с блок – поста в темноту): Стой, кто идёт, эй стой, зараза, я шмальну!!
Все вскакивают и занимают оборону.
Голос из темноты (с кавказским акцентом):
Али: Не стреляйте, соседи, я к вам по делу.
Кострома: В гости днём ходят, а ночью, какие дела?
Али: Володя Костромин с вами?
Кострома и Костя переглядываются:
Молодой: У нас такого нет, это тебя кто-то обманул, сосед.
Али: Вы ведь Липецкий ОМОН, вас уже все здесь знают, скажите ему – Исмагилов Али его спрашивает, мы с ним вместе в армии служили в Иваново.
Кострома (вглядываясь удивлённо): Али? Ты откуда здесь взялся? Вот это номер! А я тебя на днях вспоминал, где ты теперь?
Костя (в сторону): Вспомни говно и вот оно.
Иваныч: Не шиши!
Кострома: Отставить.
Володя подходит к Али, обнимаются, смотрят друг на друга. Али одет в гражданскую одежду, на голове песта с кисточкой.
Кострома: Ты как узнал, что я здесь? Сколько лет не виделись и вдруг как снег на голову…
Али (улыбаясь): Сорока на хвосте принесла, Вова, ты же на Кавказе: здесь в одном ауле cкажешь салам алейкум, а из другого тебе уже кричат уалейкум салам. Скажи, как живёшь? Что смотришь, изменился?
Кострома (трогая кисточку на песте): Раньше ты другие головные уборы носил.
Али (отводя его руку): Много воды утекло с тех пор, раньше многое по-другому было. Так изменился?
Кострома: Да нет, всё такой же, только поседел чуть-чуть.
Али: Чуть-чуть? (Смотрит Володе прямо в глаза) Это после того погибли мои отец и младший брат.
Кострома: Я даже не буду спрашивать где.
Али: На войне, где же ещё. В первую войну все воевали и я…
Кострома (хмурясь): А сейчас чем занимаешься?
Али (улыбается): А сейчас мечети строю, дяде помогаю, младших сестрёнок-братишек кормить надо.
Кострома: Женился?
Али: Не успел, а ты?
Кострома: А я успел, да видно поторопился. Ладно, не хочу об этом.
Али: И давно ты воюешь?
Кострома: Пятая командировка, в этих местах впервые.
Али: Я почему-то так и думал, что ты здесь, сердцем чувствовал, ты же по натуре воин. Я первое время скучал по тебе, даже приехать хотел в гости.
Кострома: Чего ж не приехал?
Али: Сначала в институт поступил – нефтяной промышленности, а потом война грянула. Я сначала снайпером был, как тогда в армии, всё боялся тебя в прицеле увидеть.
Кострома: Выстрелил бы?
Али (отворачиваясь): Я по ногам бил.
Кострома (переводя тему): Ладно, колись, как узнал, что я здесь.
Али: Я тебя вычислил. Ты из Липецка, на 29- ом контроле стоит Липецкий ОМОН, Ваш блок – пост из нашего села видно, значит должен ты быть здесь.
Володя удивлённо поднимает брови.
Али (смеётся): Да ладно, Вова, не парься, просто увидел я тебя днём, и сразу узнал. Ну ладно, Кострома, повидались – мне теперь пора. Нужен буду, вон – видишь, село окнами светится? Первомайка, 3 – я улица налево, большие зелёные ворота. Пока. (уходит)
В мечети, начинается утренний намаз. Светает и село и горы наполняются голосом муллы. К одному голосу прибавляется еще и еще…
Володя идет на блок.
Костя: Ну что, Вова, все секреты выболтал?
Кострома: Нет, не все, не бойся, надо же и тебе оставить.
Иваныч сопит и молча, курит, ему явно не нравится Володино знакомство. Светает.
Иваныч оглядываясь по сторонам, достаёт фляжку, судя по его настрою, у него там не вода. Он, не торопясь, отвинчивает крышку и смачно пьёт. В это время опять оживает рация.
Рация: Гранит – Черёмухе, Гранит ответь Черёмухе.
Иваныч (недовольно, отрываясь от фляжки): На связи. ( Опять пьёт)
Рация: Под утро в сторону Побединского пойдут две коробочки. Пропустить беспрепятственно. Как принял.
Иваныч: (выдыхая в рацию) Хорошо принял (отщипывает хлеб – занюхивает, потом закусывает).
Молодой (с блокпоста): Чего это они открытым текстом?
Иваныч: Значит, не боятся, а может это замануха, для чехов шиши. (Костроме) Не ндравятся мне все эти похождения. Тут и до греха недалёко.
(в мечети, заканчивается молитва)
Костя: Ну, всё, мужчины, пора наверх. Скоро народ на работу пойдёт. Кто документы проверяет?
Кострома: Отгадай с двух раз!
Спускается вниз поста. Ребята с блокпоста внимательно наблюдают за ним, прикрывая его сверху. Слышно, как оживает село. Со стороны гор идёт молодая красивая чеченка. Володя останавливает её и очень долго, почему-то, проверяет её паспорт, спрашивает:
Кострома: Имя, фамилия, прописка.
Лейла: Исмагилова Лейла, Грозненский район, село Первомайское, улица Мира.
Кострома и Лейла пристально смотрят друг на друга. Звучат их мысли вслух:
Кострома: Вот это глазищи, как южная гонная ночь! Только смотрят как-то недоверчиво. С укоризной? – нет, скорее изучает, словно внутрь хочет заглянуть.
Лейла: Соседка Мика говорила, что все русские – свиньи. А этот ничего – красивый. Настоящий джигит!
Кострома: Интересно, раньше она здесь не проходила, иначе я бы ее запомнил.
Лейла: Что он так на меня внимательно смотрит?
Кострома: Адрес в паспорте Али, она наверно его сестра, или жена…Нет он сказал что не женат, хотя может и солгал, для них обмануть неверного ничего не стоит…Ух какие глазищи, так и сверлят будто насквозь.
Лейла: Лицо у него благородное, почему он сюда пришел с войной… Ему бы дома с женой и детишками возиться…
Кострома: Эх, кабы не война…Интересно, какая из нее мать будет…
Лейла: Что-то не так?
Кострома: Да нет, проходи…
Молодой: Эй, черноглазая, хочешь, конфеткой угощу?
Лейла: У нас с чужими мужчинами разговаривать не принято.
Костя: У вас не принято, а у нас принято. В комендатуру захотела? Ща организую!
Кострома: Отставить!
Молодой: Черноглазая, а замуж за меня пойдёшь?
Иваныч (Молодому): Эй, эй, здесь такими вещами не шутят, через минуту сваты здесь будут.
Лейла оглядывается по сторонам, не слышал ли кто, берёт паспорт, который ей протягивает Кострома и поспешно уходит.
Молодой (в вдогонку): Эй, слышишь, я не шучу!
В это время, на лбу Молодого, появляется луч – от оптического прицела. Он улыбается, не замечая, Кострома, заметив, стремительно поднимается наверх и сбивает его с ног, прикрывая своим телом. Сухо звучит выстрел, свистит пуля. Костя даёт очередь в сторону выстрела. Иваныч отвешивает Молодому подзатыльник.
Молодой: Мужики, чё это было?
Иваныч (глядя по сторонам): На соседнем контроле такой же балбес с девчонкой поговорил, а на следующий день сваты пришли с кынжалами. Обещал – женись! Так этого пацана пришлось на месяц, на дальний пост отправить, а новым сродственникам сказать – погиб парень смертью героя, а то бы не отстали, шиши!
Кострома: Предупреждаю всех – следите за базаром, и вообще – те, кто находится наверху, должен не хлебалом торговать, а службу нести бдительно, вращая головой на 360 градусов. Сергеев, сейчас выдвигаешься на базу, докладываешь командиру, с какой стороны стреляли, если создаётся группа немедленного реагирования – пойдёшь с ними. Надо внимательно присмотреться, кто это наш блок – пост под прицелом держит. Выполняй.
Молодой: Есть. ( Убегает).
Иваныч: Грамотно работает, шиши, с утра пораньше. Лейтенант, может, своими силами обойдёмся? Вы меня сверху прикройте, а я пошукаю этого шиши.
Кострома: Добро, иди дед, только повнимательнее, а мы уж за тобой посмотрим, ты не волнуйся.
Кострома и Костя поднимаются наверх и смотрят за Иванычем. Тот уходит в сторону выстрела, его нет какое-то время. Костя с недоверием посматривает на Кострому.
Костя: А, что это ты так внимательно рассматривал горянку?
Кострома: Какая тебе разница, работа у нас такая…
Костя: (напевая) Работа у нас такая… Знакомая она тебе что ли?
Кострома: Нет, просто понравилась.
Костя: А, синдром отсутствия женского пола?
Кострома: Слушай, Кость, ты в «что где когда» не пробовал участвовать?
Костя: Как войнушка кончится, непременно запишусь. Ты письмо от Ленки куда дел?
Кострома: Съел. Тебе, какая разница?
Костя: Дурак, ты Кострома. Ленка баба видная, для всех завидная…
Кострома: Соблюдай субординацию, ты не дома… и не лезь, куда тебя не просят, понял…
Костя: Понял, я понятливый. Не хочешь говорить так и не надо, через пол месяца дома будем, сами разберетесь. Жалко мне вас… Ленку больше всего.
Кострома: Рот закрой, да по сторонам поглядывай…
Костя: Разбушевался – дейн им торнадо… Отелло…
Кострома: Яго помолчи.
Возвращается Иваныч.
Кострома: Ну, чего там?
Иваныч: Нашёл лёжку, метрах в 50. Я ему там растяжечку поставил, шиши, на память.
Кострома: Дело хорошее, да только и он не дурак, наверное, теперь другое место выберет.
Иваныч: Видали, Сникерсы кушает, шиши. (показывает обертку)
Кострома: Значит, лежал не меньше двух часов.
Костя: Кострома, а это не твой давешний корешок?
Кострома: Не думаю.
Иваныч: Как знать, как знать, шиши!
Кострома: Работаем дальше.
Омоновцы расходятся по местам.
Сцена 2
Дом Исмагиловых. Али сидит за столом, Иваныч стоит у дверей, Костя сидит напротив Али и пристально смотрит на него. Из подвала входит молодой. На дворе шумит скот. В селе шум, явно по селу идет зачистка.
Молодой: Все чисто, ничего.
Костя: Надворные постройки, глянь. (Али) Может, сам скажешь.
Али: Мне нечего сказать.
Костя: Лучше сам все отдай, чем мы найдем.
Али: Мне нечего отдавать, оружия у меня нет.
Иваныч: Так ведь после твоего прихода по нам пошарили.
Али: Я ничего не знаю.
Костя: А может сестра твоя в курсе?
Али: Лейла иди сюда.
Иваныч (Лейле): Ты вчера под утро, откуда возвращалась?
Лейла: У нас недалеко в горах бараны пасутся.
Костя: Может, ты нас за баранов держишь?
Молодой (входя): Во дворе тоже чисто. О, привет красавица.
Иваныч: Шиши, ты опять за свое.
Молодой: На этот раз нет. Табу до дома. Это так к слову.
Кострома (входя): Так, что здесь? ( Увидев Али, говорит Иванычу) Почему меня не позвал?
Иваныч: Да я это, командир, шиши. Ты же сам в соседний дом с ребятами пошёл.
Кострома: Всё понятно. Ладно. Все на выход. Я сам здесь разберусь. Это мои базары.
Омоновцы идут к дверям. Вбегает пожилая женщина.
Асият: Будьте вы прокляты, зачем в мой дом пришли? Нечего здесь искать! И так мужа и сына моего убили! Что, за остальными пришли? Хоть здесь меня убей, уходите!
Костя: Тише, женщина, тише…
Иваныч: Мать мы уже уходим.
Молодой (Лейле): Пока красавица…
Кострома: Мужики, я задержусь. Ждать меня у соседнего дома. На улице выставить боевое охранение.
Иваныч: Как знаешь, шиши.
Асият: Нечего русским в моём доме делать!
Али: Нана, это ко мне. Это мой армейский друг, Володя Костромин, он ничего нам плохого не сделает.
Асият: Аллах тебе судья, русский в доме это горе. (уходит плюясь)
Али: Ты не обижайся, это она после смерти отца и брата никак отойти не может.
Лейла накрой на стол.
Лейла, неслышно накрывает на стол, торопливо ставит посуду, приносит закуски, не поднимая глаз. Володя, разговаривая с Али, одним глазом следит за ней.
Али достаёт из шкафа бутылку водки, ставит на стол.
Кострома: Алик, если тебе нельзя, убери – я тоже не буду.
Али: Ты – гость, ты – мой друг, тебе можно, ну и мне немного не повредит.
(наливает)
Кострома (наблюдая за Лейлой): А сестра у тебя красивая, Глазищи – как ночь. Только, если что, то с тёщей дюже не повезёт. Ну, за встречу!
Али: Хорошо, когда так! (выпивают)
Кострома: Алик, ты про отца сказал, а сам-то ты как?
Алик: Ты про что?
Кострома: Ранен был?
Али: Да, один раз в Грозном в 96-м зацепило. Я тебе уже говорил, Кострома, в первую компанию все воевали. Свобода, независимость, суверенитет, Чеченская Республика Ичкерия, шариатское государство, людям мозги промывали, обещали райскую жизнь. Хорошо, что такой человек как Ахмат – Хаджи есть, за ним люди пошли, они ему верят.
Кострома: Почему есть? Он и был. Это ведь он был в первую чеченскую муфтием Чечни, который звал всех правоверных на «газават» – священную войну с неверными.
Али: Кострома, можно тебе один вопрос, только отвечай честно.
Кострома: Попробую.
Али: Если бы в твой город пришли чеченцы или там буряты, татары, да не важно. Убили бы твоих братьев, разрушили дом, понаставили блокпостов, натянули колючую проволоку и заставляли бы ходить по струнке, ты бы что сделал?
Володя не поднимает глаз, молчит.
Ты взял бы в руки оружие и пошёл защищать свой кров, как любой нормальный мужчина. Так сделал и я, и многие другие. А Ахмат – Хаджи тогда говорил правильно, правильно говорит и сейчас. Просто мы все своими глазами увидели всё это горе. Грозный – какой красивый город был, другого такого на всей земле больше нет, а люди – весёлые, гостеприимные, а какие, Вова, у нас свадьбы были – вся улица гуляет. И дверей у нас никогда не запирали, не принято было.
Кострома: Да я разве спорю, Алик. Каждый вправе защищать свой дом. Ну, зачем здесь все эти бандиты: арабы, иорданцы, негры даже.
Али: Это наши мусульманские братья.
Кострома: Братья, Алик, бесплатно помогают, а не за деньги.
Али: А ты сюда тоже бесплатно приехал?
Кострома: Мне государство деньги платит, а не международные террористические организации. Братья…
(Али молчит. Входит Асият)
Асият: Лейла, иди во дворе прибери. (Лейла уходит)
Али, надо чего?
Али: Нана, все нормально.
Асият (русскому): Аллах тебя покарает.
Али: Нана, идите дочери помогите. (Асият уходит)
(Кострома подходит к окну смотрит во двор, возвращается к столу)
Кострома: Али, давай выпьем за любовь…
Али: Почему бы нет (смотрит пристально на Кострому) Её так мало в нашу эпоху.
Кострома (у окна наблюдая за Лейлой): Не понимаю, что вам при Масхадове то спокойно не жилось?
Али: При Масхадове? Работы нет, пенсии и пособия не платили. Людей заставляли организовывать бандгруппы – приходишь в совет, вот моя группа – пять человек – я полевой командир. Тебе дают форму, оружие, уазик – деньги платят. Многие так делали. Равнинные чеченцы – это те, что в Надтеречном и Наурском районах живут, давно всё поняли, они были в оппозиции к Масхадову, русских поддерживали. Там поэтому и войны почти не было.
Кострома: Знаю, знаю. В Надтеречном, даже ночью можно останавливаться и спать, там русских не тронут.
Али: А когда Басаев с Хаттабом на Дагестан двинули, их уже и Масхадов не контролировал, они сами по себе были. Думали, их там местное население поддержит – набрали молодёжь за деньги, а получилось всё наоборот. После всего этого бардака общество в Чечне надвое раскололось: одни продолжали верить в независимость, другие русских ждали.
Кострома: Слушай, Алик, а у тебя проблем не будет, если русский к тебе в гости ходить будет.
Али (улыбаясь): Не волнуйся, у меня тэйп сильный – за меня есть, кому заступиться. И вообще Кострома я тебе вот что скажу – это не кончиться до тех пор, пока не получиться так. Либо нас чеченцев надо будет очень сильно любить и уважать, либо уничтожить всех до одного, третьего не дано.
Кострома: Нет, тут есть, что-то третье. Только знать бы, где оно. Давай, выпьем за то, что бы за нас третий не пили как можно дольше.
Али: За сказанное. (пьют)
Асият (входя): Лейла убери со стола. (идет в подвал)
Входит Лейла, убирает блюда, приносит другие, всё не поднимая глаз.
Кострома: Знаешь, Алик, если бы я не знал тебя, мне могли бы про твоих земляков много плохого рассказать, и я бы поверил. Но я приехал сюда, поверь мне, не за деньгами и не за романтикой. Я приехал на помощь, тебе – если хочешь. Я хочу, чтобы я смог приехать к тебе в гости и остаться живым.
Али: Подожди, давай поговорим об этом лет через 5. Всё наладится – я в этом убежден, отстроим заново Грозный, лишь бы работа была, а то молодёжь кроме войны ничего не видела. И вообще я хочу, чтобы дети, увидев человека с оружием, не плакали, чтобы можно было сходить с ними в парк или в кино, чтобы не стреляли по ночам, и моя мать не вздрагивала, когда стучат в нашу дверь. Я хочу мира, я устал от войны.
Кострома: Слушай, вот ты всё время мечтаешь о мире. А ты бы отдал за меня свою сестру замуж?
Али (недоумённо): Какую сестру?
Кострома: А у тебя их, что много что ли?
Али: Лейлу?!!
Кострома: Лейлу. Что, дружище, не ожидал?
Али: Ты серьёзно или шутишь?
Кострома: А если серьёзно, то что?
Али (задумчиво): Да сватался здесь к ней один джигит… Но, мы сказали рано – теперь он калым собирает.
Кострома: Калым большой?
Али: Калым? У тебя таких денег нет!
Кострома: Не в калыме дело…
Али: Вот это ты меня огорошил, всё не пойму никак, ты серьёзно задумал жениться?
Кострома: Серьёзно.
(пауза)
Али: Я не против, только если всё по закону – без баловства, если увезёшь её отсюда в мирную жизнь, вот только мать против будет. Ничего не обещаю, но я с ней поговорю, я тебя давно знаю.
Кострома: А как же тот джигит, не осерчает?
Али: Он бандит, сегодня он есть, завтра его нет. Не хочу, чтобы сестра вдовой осталась.
Кострома: Ладно мне пора на базу… А на счет сестры, я серьезно… Ты подумай, увидимся. Ну, мне пора, ребята заждались.
Они прощаются. Кострома выходит. Али зовёт в комнату свою мать и Лейлу.
Али: Нана! Нана, этот русский просит отдать за него замуж Лейлу.
Асият: Замуж? Да как у него язык повернулся! Я буду отдавать свою дочь замуж за убийцу её отца! Люди, вы только послушайте!
Али: Не шуми. Он их не убивал. Нана, я знаю его давно – он хороший человек.
Асият: Он – русский и этого достаточно.
Али: Русские бывают разные, а плохих людей и среди чеченцев много. Там в армии был такой случай – меня били «старики» 6 человек, и все молчали, потому что боялись, он один не испугался и встал рядом со мной. И хотя нас сильно побили, мы очень сдружились – как братья. Он будет хорошим мужем сестре. Верь ему, Нана.
Асият: Ты мать не слушаешь. Хочешь смерти нашему роду…
Али: Мама, время другое и нравы другие. Я понимаю, если бы был жив отец…
Асият: Вот, вот! Он бы…
Али: Я думаю, он сделал бы так же.
Асият: После смерти отца, ты остался старшим мужчиной в нашей семье, тебе и принимать решение, но ты хотя бы спроси сестру.
Али: Лейла!
(Входит Лейла)
Лейла, этот русский, что приходил – мой армейский друг, он хочет взять тебя в жёны…
Лейла: Ты смеешься?
Али: Я серьезно. И он тоже, я его хорошо знаю.
Лейла: Я не знаю… Брат, ты мужчина, старший тебе видней.
Али: Я хочу, что бы ты сама решила.
Асият: Не слушай его, вы на этой войне все с ума сошли. А как же Мовлади? Он убьёт тебя, если узнает про это.
Лейла: Мовлади – злой, Кострома – добрый, он будет хорошим мужем и хорошим отцом. О чём ещё может мечтать женщина…
(пауза)
Я согласна.
Али: (Матери) Может, хоть так мы остановим эту войну.
Асият: Аллах, если бы был жив муж… Решайте, как хотите, я не дам своего согласия.
Сцена 3.
Блокпост. Ночь. У костра Володя Костромин. Остальные наверху.
Костя: Кострома, к тебе твоя Джульетта чапает. Каждый раз как часы.
Володя встаёт, всматривается в темноту. Из темноты подходит Лейла, улыбается, ей очень приятно видеть Володю и она очень соскучилась. В руках у неё узелок.
Кострома: Опять еду принесла, девочка, я же тебе говорил – не носи, мы же трескаем отменно. ( Но ему приятно, что о нём так заботятся).
Лейла: Я тебе каурму принесла и немного лаваша. Сама приготовила.
Кострома: Ну, раз сама, то давай. Баркалла.
Костя на блок – посту довольно потирает руки.
Костя: Кострома, если не хочешь – давай сюда. Я тебя выручу, чего не сделаешь для друга.
Лейла (Володе): Не отдавай ему, я тебе готовила.
Кострома смотрит на неё с нежностью, гладит по голове, она успокаивается. Они вместе садятся к костру, Володя берёт Лейлу за руку, она смотрит на него влюблёнными глазами.
Лейла: Володя, а правда ты говорил, что у вас там дома, где мы будем жить, можно ночью по городу гулять и никто не стреляет.
Кострома: Правда. Ещё у нас есть городской парк, где есть карусели и играет музыка. Можно купить мороженое, ты знаешь, что такое мороженое?
Лейла: Знаю. Мне брат много раз из Моздока привозил.
Костя: А, у нас прямо у дома полно мороженного, пирожного, бананов…
Кострома: А ещё мы пойдём с тобой в кино, гулять на реку и в театр. Ты была когда – ни будь в театре?
Лейла: Нет, я только по телевизору видела.
Костя: Эх, сейчас бы в ККЗ «Октябрь», да на последний ряд…
Кострома: И мы всё время будем вместе, и никогда не будем расставаться. И я буду держать тебя за руку, как сейчас.
Лейла: Разве так бывает?
Костя: Еще не так бывает…
Кострома: Рот закрой.
(Кострома делит еду на всех, Лейла наблюдает за ним, как он ест)
Лейла: Володя, к нам недавно приходил Мовлади, мать ему все рассказала о нас…
Кострома: Ну, и что?..
Лейла: Он сказал, что убьет и тебя и меня…
Кострома: А, ты?
Лейла: Мне без тебя ничего не надо…
Кострома: Ты моё солнце, разве я дам тебя или кого ни будь из вас в обиду? Знаешь, как говорят у вас, я приеду ночью на коне и украду тебя, а потом мы тайно обвенчаемся…
Лейла: Володя, только я в твою веру не буду креститься, ведь нет Бога кроме Аллаха и Магомед его пророк.
Кострома: Это твой выбор, девочка, я ни на чём настаивать не буду.
Костя: Эй, голубки, пора расходиться, скоро проверка постов.
Лейла целует Володю в руку и убегает в темноту.
Кострома: Кость, какой сегодня пароль.
Костя: Семёрка.
Володя какое-то время сидит и смотрит на огонь.
Кострома: Три стихии.
Костя: Что?
Кострома: Я говорю: есть только три стихии, на которые человек может смотреть бесконечно – вода, огонь…
Костя: И как работают другие. ( оба смеются)
Кострома: Какое здесь небо чистое, а звёзд целый океан.
И ещё у меня на Кавказе никогда голова не болит, ни в каком состоянии – парадокс!
Костя: Здесь воздух чистый – горный, как слеза.
Из темноты слышатся шаги, Кострома встаёт, все занимают оборону.
Кострома: Стой – три.
Палыч: Четыре.
Подходит командир отряда – Андрей Павлович, одет в камуфляжную
форму, за спиной автомат на голове берет.
Кострома: Товарищ майор, на посту без происшествий.
Палыч: Вижу (показывая рукой на костёр). Костёр – подарок для снайпера.
Кострома: Палыч, мы его в таком месте разводим, что его с трёх сторон не видно, видно только со стороны нашего ПВД.
Палыч: Ладно, проехали. Только я вас прошу и приказываю – уважайте своего врага. Не думайте, что он глупее вас. Научитесь уважать – научитесь побеждать. Как обстановка?
Костя (сверху): Пока тихо, но враг не дремлет.
Палыч: Иевлев, ты не особо там веселись, смотри на дорогу. Кстати, (смеётся) сегодня ездил в Мобильный отряд на совещание, так там их охраняет Биробиджанский ОМОН, живут на 2 этаже. И при входе на стене нарисована звезда Давида, а под ней написано: Шалом. Вас рады видеть в еврейском ОМОНе, а дальше крупно: У нас ничего нет. Ты не из этих, Костя?
смеются.
Костя: Я на прошлой неделе в Ханкалу ездил за продуктами, так там по дороге на блок – посту Волго-Вятский СОБР стоит. У них на блоках знаете, что написано?
Палыч: Что?
Костя: Мама, забери меня отсюда, я уже исправился.
Опять все смеются.
Иваныч: Это, что. Вот мне Володька Виноградов из Мобильного рассказывал: приехала корреспондентка из Москвы и к командиру, хочу мол, шиши, снять мирную жизнь в Грозном. Можете трамвай по городу пустить? а рельсов-то нет. Они ей говорят: Сколько платишь? Триста баксов. Они ей: говно-вопрос. Нашли трамвай без колёс, прицепили тросом к БТРу и потащили. Она и сняла только верх, где люди ходят, шиши. Дотащили до моста через Сунжу и говорят ей: Давай ещё триста – назад потащим. Она говорит: У меня больше денег нет. Так они его бултых в Сунжу. И шиши.
Опять все смеются.
Иваныч поднимается на блокпост, у костра остаются Кострома и Палыч.
Кострома: Палыч, у меня к тебе вопрос личного характера.
Палыч: Жениться надумал? Да знаю уже!
Кострома (удивлённо): Откуда?
Палыч: Я ваш командир, должен знать обо всём, что происходит у меня в отряде. Не знал бы – грош мне цена. Говори, чего надо.
Кострома: Да хотел просить твоего разрешения взять с собой свою горянку.
Палыч: А её родные как?
Кострома: Не против. Я с её братом в армии вместе служил. А, в общем, говорят – бери и увози подальше отсюда, за ради Бога.
Палыч: Я не против, только сам знаешь, до Моздока колонной пойдём – опасно это, только потом по железке.
Кострома: Да знаю, только двум смертям не бывать.
Палыч: Костромин, возьмите ночник, понаблюдайте за дорогой на Побединское, завтра наша машина на Моздок пойдёт, как бы чехи фугас не поставили. А поутру инженерную разведку проведём. Пойду другие посты проверять. Если что случится…
Кострома: Три зелёных свистка.
Палыч: Молодец, солдат! Так служить!
( Неожиданно, со стороны села бежит человек, все занимают оборону. Кострома всматривается в темноту).
Али (издалека): Кострома, Кострома! ( подбегает, стоит тяжело дыша, пока ничего не может сказать)
Палыч смотрит на Кострому.
Кострома ( Палычу): Это моей невесты брат (обращаясь к Али) Да, что случилось то, говори толком.
Али: Володя, помоги дружище. Матери плохо. Надо в больницу везти. Сам же знаешь ночью, как я поеду? Комендантский час.
Палыч: Сергеев ко мне. ( к нему подбегает Молодой) мухой в отряд. Поднимай доктора. Пусть берёт все свои причиндалы и готовится к срочному выезду. (подходит к телефону, крутит ручку) Чего долго не поднимаешь? Спишь? Срочно водителя поднимай. Да водителя, говорю, поднимай экстренный выезд. Доктора в село повезёт – человеку плохо. Нет на «Ригу» не докладывать. (Костроме) Разберётесь – доложите. Понятно?
Кострома: Есть, командир. Спасибо.
Али: Спасибо, товарищ командир.
Палыч: Ничего. Хлопочите. Мать есть мать.
Али (Костроме): Спасибо, Володя. Я пойду машину ждать, дорогу покажу. Ты не волнуйся, я потом ваших ребят до места провожу.
Кострома: Да я в тебе не сомневаюсь. Ты мне сообщи потом, что там.
Али уходит. Звучит звук двигающейся, затем остановившейся машины. Хлопает дверь, машина уезжает. Начинает светать: у костра Володя, Иваныч. Костя крутит радиоприёмник.
Костя: Кострома, слышь? Неужели где-то есть мирная жизнь? (Ищет шкалой приёмника музыку, в эфире звучит треск, звуки.) О, гляди-ка про тебя песню нашёл.
Находит волну. Звучит песня группы «Ивана Купалы» «Кострома». Все зачарованно слушают. Костя приплясывает сидя на месте.
Костя: Эх, под такую музыку, да бутылку, но во время службы пить нельзя….
Неожиданно резко звучит треск автоматных очередей. Летят куски кирпичей, свистят пули. Омоновцы занимают круговую оборону, стреляют в ответ. Стрельба стихает. Оживает рация.
Рация: Гранит – Черёмухе.
Кострома (в рацию): Внимательно.
Рация: Что у вас?
Кострома (в рацию): Гости приходили. Потерь не имеем. Трёхсотых тоже нет.
Рация: С какой стороны?
Кострома (в рацию): Со стороны брошенной промзоны. А ну поработайте туда с АГСа.
Слышны хлопки выстрелов, чуть дальше – разрывы мин.
Костя (подняв вверх палец): Дигдуй.
Голос по рации: (с сильным кавказским акцентом): Русский, чего прячешься? Выхады драцца.
Кострома (в рацию): А ты кто?
Голос: Адынокый волк.
Костя (сверху): Тоже мне, нохчи борз, Кострома, скажи ему, что он одинокий петух!
Кострома (в рацию): Одинокий волк, а ты смотрел сон про маленького розовово слоника?
Голос: Нэт.
Кострома: Обязательно посмотри – классный сон!!!
Голос: Нэ понял.
Кострома: И не поймёшь…
Слышится звук, приближающейся машины. Хлопает дверь. К блокпосту подбегает Сергеев.
Молодой: Слыхали? Где-то стреляли.
Костя: Где-то. Слышь, ты опять был в объятиях морфея?
Молодой: Я в Первомайке был.
Кострома: Ну и как там. Обошлось?
Молодой: Обошлось. Гипертонический криз. Доктор всё как надо сделал. Только всё равно завтра днём её в клинику придется отвезти. Сын её отвезёт. (весело смотрит на Кострому) Да не грусти, Володь, будет жить твоя тёща (и захохотав убегает в темноту)
Иваныч: Не люблю я это, шиши, всяких докторов. Особенно этих, какие зубы рвут. У меня от них дрожь по всему телу.
Костя: Ты, Иваныч, как Бармалей. Тот тоже докторов не любил.
Иваныч: Как кто?
Костя: Книжки надо было в детстве читать.
Кострома: Парни, кончай базар. Скоро народ на работу пойдёт. Кто документы проверяет?
Костя: Угадайте с двух раз… (достает письмо из кармана и бросает его в костер)
(мусульманская заутренняя)
Сцена 4.
Утро. Слышно как в селе идет жизнь. На блокпосту несут дежурство омоновцы. Подходят Али, Лейла, Асият.
Али: Салам, парни. Вот мать пришла спасибо сказать. Спасли вы её.
Асият: Сын правду говорит. Спасибо, сынки. Если бы не вы совсем худо мне пришлось. Володя, прости если что… Вот моя дочь, береги её… Ну, я пойду, пусть мои дети с вами посидят. Ваше дело молодое.
Иваныч: Да посидите с нами. Мы это тут, шиши. У меня тут во фляжке есть чуток. Вроде как невесту пропьём. (Все смеются)
Кострома: Мама, прошу к нашему шалашу, (обнимает Лейлу) спасибо (целует руку Асият). Что скажешь, невеста?
Лейла: Как скажешь, муж.
Кострома: Али, я говорил, что все серьезно… как сказал, так и будет.
Али: Я не сомневался в тебе…
Молодой (Лейле): Ты, Лейла, не держи на меня зла. Приставашки мои, в шутку это всё.
Лейла: Я не держу…
Кострома: Мужики, давай справим свадьбу здесь, на блоке? Солнце ты как?
Лейла: Как скажешь…
Костя: Ё- моё, а чем черт не шутит?
Иваныч: Не поминай всуе… а фляжку я распакую (достают кружки)
Молодой: Сейчас дискотеку сделаем (крутит рацию)
Кострома: Парни, по – чуть-чуть.
Костя: Да ладно, командир. Через 15 минут смена у нас. Можем себе позволить.
Иваныч: Дело такое, холостую жизнь друга надо пропить, что бы его семейная жизнь – была полная чаша…
Молодой находит музыку в рации
Молодой: А теперь дискотека, в честь новобрачных.
Костя: Танец для молодых прошу…
Кострома приглашает Лейлу, омоновцы вокруг тоже пританцовывают. Али и Асият стоят скромно неподалеку. Дискотека в разгаре.
В рацию врывается голос: Кострома ты здесь?
Кострома: Ты тоже одинокий волк?
Голос: Нет – это Мовлади. ( Все затихают. Кострома делает знак рукой. Все занимают свои места. Лейла, Али, Асият прячутся за блоками)
Кострома: Вот как? Вечер перестаёт быть томным. И чего хотел?
Голос: Ты увёл мою невесту, но запомни – я всегда буду у тебя за спиной, даже в твоём Липецке.
Костя (смотрит в оптический прицел СВД): Кострома, я этого перца в прицеле держу, чпокнуть его?
Кострома (Косте): Не надо, пусть уходит. ( В рацию) Уходи, Мовлади. Закопай свой автомат в землю и возвращайся к мирной жизни. Не держи на меня зла, жизнь идёт своим чередом.
Звучит одинокий выстрел, как хлопок. На блок – посту падает Молодой, его рука свешивается вниз, автомат выпадает из рук.
Иваныч (кричит): Саня, Саня! Ты меня слышишь, шиши!
Кострома (передергивая затвор): Вот тебе и вторая часть Маргезонского балета.
Гаснет свет. Звучит музыка Альбинони
Действие 2.
Сцена 1.
Обыкновенная хрущевская квартира, комната перегорожена шкафом на две части. Кухня. На кухне хлопочет мама Володи – Зинаида Ивановна,
Володя курит в подъезде, у своей двери. Его мысли вслух:
Если бы я тогда разрешил Костику замочить этого гада. И дёрнул меня чёрт отпустить его, а может быть ангел. Хватит рассусоливать, сопли разводить. Ты – командир, обязан парней привезти назад к матерям, жёнам и детям ровно столько, сколько увёз. И никакие оправдания здесь не катят. Подставь свою голову, но он должен был жить. Ты сейчас по улицам ходишь, а пацан в земле лежит. Весёлый, жизнерадостный, бестолковый немного. (поднимает глаза вверх) Саня, Саня ты как там?
И уже вслух громко кричит: ЧЕГО МОЛЧИШЬ?
Зинаида: Володь, с кем это ты?
Кострома: Это я так … Совсем молодежь обнаглела, тусьню устроили в подъезде…
Зинаида: Ой, не говори, это не то, что в наше время… Володь, тебе бутерброд, с чем сделать?
Кострома: С чем сделаешь…
Мать приносит ужин
Зинаида: Все готово, сынок, устал, после дежурства… покушай. Садись.
Кострома: Почему одному приготовила, нас вроде бы теперь трое…
Зинаида: Володь, ты бы хоть с матерью посоветовался. Привёз девчонку – вот мать, моя жена, люби её. Добре бы русская была.
Кострома: Мам, сколько раз уже говорили. Люблю я её, русская – не русская, сама ведь знаешь.
Зинаида: Да разве я против твоего счастья, сынок? Только стой, первой, как было?
Кострома: Мам…
Зинаида: Врать не стану, мне Ленка сразу понравилась – видная девка, интересная. А эта что? Ни кожи, ни рожи.
Кострома: Мам, закрыли эту тему.
(пауза)
Зинаида: Дикая какая-то, глаз не поднимает. Боюсь я ее. Она хоть по-русски то понимает?
Кострома: (смеётся) Понимает, мам. А дикая – это от того, что горя в жизни много повидала.
Зинаида: Горя? Какого горя…
Кострома: Да, мам. В первую войну, ей 14 лет всего было: дом разрушили, отца и брата поубивало, средний брат на войну ушёл. Мать – старуха, меньшие братья, сёстры – одна за всеми смотрела. Жили в подвале – каждую ночь обстрелы. Вот так, мам.
Зинаида: Ты, Володь, поговори с ней. Я ведь ни Мегера, какая. Три месяца в доме живете. А она ни слова, ни пол слова… Пусть хоть иногда посоветуется со мной. А то ходит как тень, молчит.
Кострома: Это она пока не освоилась, а молчит – это у них принято так, старшим не перечить, она в тебе, мам, авторитет видит. Она как приехала, первым делом – знаешь, что спросила?
Зинаида: Чего?
Кострома: Где мужская половина дома, а где женская?
Зинаида: Сынок, ты бы её перекрестил в христианскую веру, а то зачем нехристь в доме?
Кострома: Да нет, мать. Уговор у нас с ней такой. Захочет – сама попросит. Эх, мать, скоро новый век – время – то, какое наступает! Эпоха Водолея.
Зинаида: Говорят – конец света будет.
Кострома: Ну, нет, мать, я другое слышал. Беспокойное, но очень интересное время наступает. Что оно нам принесёт? Я уверен, что будем мы, мать счастливы, будет у нас денег много, а у тебя внуков много.
Обнимает мать за плечи. Мать улыбается.
Зинаида: Счастливым, сынок, и без денег можно быть, а вот внуков много – это хорошо. Работа у тебя дюже беспокойная. Ты бы сменил работу, Вова. Ведь семья у тебя.
Кострома: Нет, мать, не могу – если не я, то кто? Не будем туда ездить, снова дома начнут на воздух взлетать. Бандитов там будем душить, знаешь, сколько их туда понаехало? Из таких стран, что я даже не знал, что такие есть.
Зинаида: Ты, Вова, помогай жене своей. Где надо, подскажи, где надо, пожури. Молодая она уж больно. Я тоже со своей стороны пособлю. Я ведь всё, сынок, понимаю. Да только не понаедут ли родственники к ней в гости, да у нас и останутся? Чёрные – они как тараканы. Один завёлся – жди, десяток будет.
Кострома (смеётся): Нет, мамуль, не понаедут. У них самих дом большой. А приедут, встретим хлебом – солью. А как же? Родственники.
Зинаида (в сторону): Хлебом и салом я их встречу!
Звучит звонок в дверь.
Зинаида: Ты кушай сынок, я открою…
Входит Лейла с сумками.
Зинаида: Доча, что же ты так много набрала то всего…
Лейла: Так семья у нас большая, а мужчине надо хорошо есть…
Зинаида: Вот, умница… Володь, какая у тебя заботливая жена, такую, просто, поискать надо… (берет сумки и идет на кухню)
Лейла: Ты уже дома? (обнимает его и целует) Я в магазине все для каурмы набрала. Знаешь, ни как не могу привыкнуть, что так поздно, а магазины работают…
Кострома: Спасибо тебе за заботу… солнце ты мое… Садись чаю попьем. Мама принеси чашки!
Лейла: Я так люблю смотреть, как ты ешь…
Кострома: Смотри…
Лейла: Как дела на работе?
Кострома: Нормально.
Лейла: Грустный ты, какой-то последнее время. Может я тебя, чем обидела, ты скажи я пойму…
Кострома: (Володя встает из-за стола, закуривает) Скоро надо ехать к тебе на родину…
(пауза)
Лейла: Когда ты поедешь?
Кострома: Завтра все решится…
Лейла: (скрывая слезы): Ты… Если увидишь брата и родных, привет им передавай.
Кострома: (обнимает Лейлу): Ну, чего ты… Хочешь, я завтра пойду на работу и подам рапорт об увольнении… Ты, как никто должна понять меня…
Лейла: Я понимаю…
Кострома: Ты нужна мне больше всех на свете, все, что я делаю это для тебя, для нас, для будущего наших детей…
Лейла: Я понимаю…
Кострома: Эх, Шагане, ты моя Шагане…
Потому, что я с севера, что ли?
Я готов, рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне!
Шагане, ты моя, Шагане!
Зинаида: Вот и чашки… Володя, смотри, Лейла пирог купила… Сегодня у вас три месяца семейной жизни. Умница, дочка.
Кострома: Не до пирогов. Ну ладно, давайте спать, утро вечера мудренее. (идет за шкаф)
(пауза)
Мама: А как же пирог?
Лейла: Завтра, мама, все завтра…(уходит)
Зинаида Ивановна остается одна. В радио звучит музыка Ивана Купалы « Кострома».
Сцена 2.
Квартира Костроминых. У плиты Зинаида Ивановна. Из ванной выходит Лейла.
Зинаида: Сегодня я обед приготовлю. А то от твоей аджики у меня изжога. Ты лучше в комнате приберись, цветы полей, в магазин сходи… Хотя в магазин я сама схожу.
Лейла: Зинаида Ивановна, я уже полы помыла, в комнате подмела, цветы полила, постирала – сейчас гладить буду.
Зинаида: И Володькино тоже постирала?
Лейла: Да.
Зинаида (бросает ложку): А мать, значит и не нужна уже, у неё и спрашивать ничего не надо!
Лейла: Зинаида Ивановна, я сама могу и в магазин, и стирать, и убирать. Я с детства к труду приучена и никакой работы не боюсь.
Зинаида: Ах, вот ты как заговорила. Знаешь, что, милая, в этом доме я хозяйка. И как я скажу, так ты и будешь делать. Ишь, ты – оперилась. Правильно мне соседка говорила, вы чёрные только силу понимаете, а слабинку дашь, так вы заживо сожрёте.
Лейла: Зинаида Ивановна, да что вы такое говорите? Я Володю очень люблю и Вас уважаю. Мне от Вас ничего не надо, я только хочу с Володей рядом быть.
Зинаида: Погоди – погоди, я Володьке тоже глаза раскрою. Как ты с матерью разговариваешь. Не зря, не зря Ленка возле нашего двора крутится. Авось у них с Володькой всё наладится.
Выключает газ на плите. Начинает звонить телефон, но мать с гордым видом проходит мимо, и демонстративно уходит за шкаф. Лейла, после небольшой паузы подходит к телефону, поднимает трубку.
Лейла: Алло. (Трубка молчит). Я вас слушаю.
Голос: Лейла, это Мовлади.
Лейла бледнеет как полотно, еле-еле сдерживается, чтобы не уронить трубку. Не может выдавить ни слова.
Мовлади: Что молчишь? Даже слышать меня не рада. А я тебе привет от родных хотел передать.
Лейла берёт себя в руки. Зажимая трубку, прокашливается и говорит уже твёрдым
голосом.
Лейла: Передавай.
Мовлади: А может быть, приедешь, встретимся?
Лейла: Мовлади, нам незачем встречаться. Спасибо, что позвонил и передал привет.
Мовлади: И как ты живёшь с этим русским?
Лейла: Я счастлива. Только ты все портишь и свою жизнь, и жизнь невинных людей…
Мовлади: Тогда слушай, я убью тебя и твоих родных. Ты покрыла позором себя и свой род. Будь ты проклята! А, когда твой Русский появиться, я до него доберусь, в этот раз не промахнусь, обещаю. (Бросает трубку, в трубке гудки. Лейла, не торопясь кладёт трубку на рычаг, руки её не слушаются. Как в полусне, выходит из квартиры, и идёт вниз по лестнице. На лестнице сидит Лена и курит. Лейла пытается обойти её, но Лена не пускает её.)
Лена: Привет, подруга. Садись. (Лейла послушно садится) Куришь? (Лейла отрицательно качает головой) Я так и знала. И как тебе живётся с моим бывшим? ( Лейла внимательно смотрит на неё и только теперь понимает кто перед ней)
Лейла: Я счастлива.
Лена: Она счастлива! Конечно, думаешь, почему я от него ушла? Красавец – мужчина и такой и разсякой. Да потому, что вот здесь уже всё (показывает рукой по горло).
Лейла: Он добрый и он воин, с ним легко и спокойно.
Лена: Вот-вот, всё работёнка его и командировки эти поганые. Сил просто не хватило. Всё одна да одна. Подруги мне вон всё завидовали. Ах, какой муж у тебя золотой. А этот золотой хвостом вильнул и в свою Чечению укатил. А я одна месяцами у окна реву. Смотрю как мои подруги со своими «менее перспективными» мужьями коляски по двору катают.
Лейла: Он ездил туда защищать тебя и твоих подруг.
Лена: Ах, какие мы сознательные. А ты знаешь (срывается на визг) что я из-за этих поездок ребёнка потеряла!!! Да где уж тебе понять, девчонка.
Лейла пытается её обнять, но Лена отталкивает её руку, плачет.
Лейла: Я ничего этого не знала, да и причем тут я? Мне очень жаль…
Лена: (Успокаивается. Достаёт из кармана носовой платок и вытирает слёзы.)
Только не надо меня жалеть. Ладно, я на тебя зла не держу. Ты ни в чём не виновата. Сама я своё счастье упустила. Ты только это, Володе и Зинаиде Ивановне ничего не говори, что мы с тобой разговаривали, и если встретимся – виду не подавай, что знакомы.
Лейла: Хорошо, только всё это ни к чему. Я сюда больше никогда не вернусь. (Встаёт и уходит вниз по лестнице)
Лена (кричит вниз): Почему?!! ( Но ей никто не отвечает).
Сцена 3.
Квартира Костроминых. Звенит звонок в дверь. Зинаида Ивановна открывает, на пороге Лена.
Зинаида: Ой, Леночка, сколько лет сколько зим. Проходи дорогая.
Лена: Спасибо.
Зинаида: Что, же это ты Леночка к нам так долго не заходила?
Лена: Некогда было, дела.
Зинаида: А, под окнами нашими, время было крутиться?
Лена: Вы что-то путаете, Зинаида Ивановна…
Зинаида: Ничего я не путаю, думаешь, слепая ничего не вижу… Третий месяц, как часы, на лавочке, перед тем как Володя с работы возвращается. Садись, я нам по рюмочке налью… Поговорим о делах наших женских.
Лена: Спасибо. А, куда это новая жена помчалась.
Зинаида: А, бог её знает. Дикая она, мне не докладывает, вот и теперь поговорила по телефону и упорхнула, жар птицей… Да ну её к лешему. Ты о себе расскажи, как, что и прочее…
Лена: Да нечего мне особо рассказывать. Все как у всех…
Зинаида: Ты, дочка не стесняйся, я тебе зла никогда не желала и сейчас тоже…
Лена: Вы раньше меня дочкой мало называли.
Зинаида: Зла не держи, это я из-за Володи, материнская, ревность… Сама знаешь, дети для родителей всегда маленькие, и в шесть и в тридцать и …
Лена: Давайте про детей не будем.
Зинаида: Прости, дочка. Это я… Господи, ну чего вам с Володей не жилось нормально, все друг другу претензии высказывали…
Лена: Видимо не слышали друг друга…
Зинаида: Я вот что думаю. Побесится он с этой горянкой, да и одумается. Вот только ты его не отпускай от себя, все-таки русские, понимаем друг друга лучше. Глядишь, наладятся у вас с Володей отношения, заживем, детишки пойдут…
Лена: Нет, Зинаида Ивановна, два раза в одну реку не войдешь, хотя если честно, очень хотелось бы, люблю я его.
Зинаида: Ну вот, видишь, сердце не обманешь. А у меня с приездом этой горянки, сердце не на месте. Нам русским надо, как им, вместе держаться, а то того гляди у себя дома пропадешь не за грош.
Лена: Не знаю я ничего, что надо, а что не надо. Только вот так одна, больше не могу. (плачет)
Зинаида: (поет) Полюблю я сокола,
Полюблю я сизова!
Пошлю дролечке письмо
Давай начнем все сызнова…
(плачет) А, ты не уступай. Вон когда он у вас там медкомиссию проходит, ты с ним пообходительней. Мол, так и так, тебе Володя работу надо сменить, если надо я тебе пенсию по выслуге и по ранению помогу сделать хорошую…
Лена: Какую пенсию… Они опять в Чечню едут, а он сама знаешь, никогда не откажется…
Зинаида: Как в Чечню?
Лена: Что, он не говорил?
Зинаида: Нет…
Лена: Вы ему про меня ничего не говорите…
В дверном замке поворачивается ключ. Входит Володя.
Зинаида: Володь, а у нас гости, это только к тебе. Я на кухню, что ни будь на стол соображу, вы потолкуйте. (Уходит.)
Лена: Привет, Костромин.
Кострома: Какие люди и без охраны! Здравствуй, коль не шутишь. Каким ветром занесло?
Лена: Попутным. Так и будешь на пороге стоять?
Кострома: Ну почему же, я у себя дома. (садится в кресло)
Лена: Наверно выгнать хочешь?
Кострома: Ты из этого дома сама ушла, тебя никто не гнал.
Лена: Я слышала, ты себе жену новую привёз. Ну и как?
Кострома: Лучше чем старая. Я в порядке, Лен. Ты если честно, зачем пришла?
Лена: Да я и сама не знаю, что-то нет, нет, да сердце защемит. Как будто заноза, какая сидит. А у тебя так не бывает?
Кострома: Уже нет. Ты знаешь, давай оставим всё как есть. Мы с тобой сделали свой выбор.
Лена: А может быть, посвятишь мне этот вечер по старой памяти, сходим куда-нибудь.
Кострома: Нет, Лен, новая жизнь, новый век, новая эпоха…
Лена: Новая семья…
Входит Зинаида Ивановна с закуской
Зинаида: По рюмочке по маленькой, за встречу близких, не помешает…
Кострома: Мам, а где Лейла?
Зинаида: Я почем знаю, она мне не докладывает, она вообще меня последнее время не слушает, никого не слушает кроме тебя.
Кострома: В магазине? Или ты ей что-то сказала…
Зинаида: Знаешь, что сынок. Если тебе мать, хоть немного дорога, ты береги её. (открывает пузырёк пьёт таблетку) Не могу я с твоей чеченкой ладить! Всё она наперекосяк делает, специально, что ли надо мной измывается?
Кострома: И где она?
Зинаида: А я почём знаю, только глазами зыркнула и убежала.
Лена: Да вернется никуда не денется… Заодно познакомимся… За меня ты так не переживал…
Кострома: Что вы ей сказали? Где она? Ладно, не хотите отвечать, не надо, сам найду…
(идет к двери)
Лена: Володя! Она из подъезда выбежала в сторону парка.
Кострома: Эх, мама – мама. ( разворачивается и уходит)
Зинаида (ему вслед): Я тут причем? Разбирайтесь сами. (плачет).
Лена: (закрывает за Володей дверь и стоит, прислонившись к ней спиной). Нет, всё, всё!
Сцена 4.
Закат. В воздухе стрекочут кузнечики. Лейла стоит перед речкой, как будто молится. Позади нее красивый лесной парк. К ней тихо подходит Володя. Снимает с себя пиджак, накидывает ей на плечи. Лейла поднимает на него глаза, падает ему на грудь и начинает рыдать.
Кострома: Два часа тебя ищу. Придумала тоже, в чужом городе уйти, не зная куда. Я уж хотел в федеральный розыск подавать.
Лейла: (поднимает на него заплаканные глаза) Володя, мне здесь всё чужое, не только город. Только ты… (опять плачет) Я уехать хотела, спросила у мальчика, где вокзал, а потом вспомнила, что даже денег в кармане нет. Не могу я так больше, не могу…
Кострома: Ишь, чего удумала. Из дома уйти, умнее ничего не придумала?
Лейла: Это не мой дом. Никто меня здесь не понимает, чужая я…
Кострома: А я?
Лейла: Если бы не ты, я бы утопилась.
Кострома: Жизни себя лишить – дело не хитрое. Только это будет как на войне дезертирство. Убежать от проблем всегда легче, а вот решить их – это потруднее будет. А? Ты как думаешь?
Лейла: Думала тут в мирной жизни все хорошо, как у людей, а тут хуже, чем на войне. Володя, давай уедем, куда ни будь. Хоть к черту на кутан, только что бы мы вдвоем…
Кострома: Хорошо, хорошо, если хочешь я ради тебя все сделаю… только, ты пойми, куда бы мы не сбежали, кругом люди и нам придется с ними жить.
Лейла: Аллах, неужели нигде не может быть мира и спокойствия?
Кострома: Мир прежде всего у всех в душе должен быть. Тебя моя мать обидела?
Лейла: Зинаида Ивановна, хороший человек, она нам только добра желает, а если что и не так, то она не со зла, я это понимаю, тут другое…
Кострома: Может моя бывшая …
Лейла: Ты про Лену, я ее видела в подъезде, знаешь, несчастная она… Она не виновата… никого у нее нет, даже детей, тяжело ей…
Кострома: Господи, что же тогда? /Может моя будущая командировка тебя беспокоит, если только это…
Лейла: Мне Мовлади звонил. Грозил убить и тебя и всех моих…
Кострома: Откуда звонил?
Лейла: От туда. Убежать нам надо.
(пауза)
Кострома: Жди меня и я вернусь…
Вот и дождались…
Убежать. От судьбы не убежишь. Вон я от тебя не убежал, прямо в сердце ранила. Ты думаешь, мне легко? Тяжело, девочка. Я всё себя за Санину смерть корю. Но как только вспомню, что ты у меня есть – легче дышать становится. Ведь нас теперь двое. Так, что прежде чем такие серьёзные решения принимать, ты со мной поговори. Может, вместе топиться пойдём.
Лейла смеётся. Володя вытирает ей слёды, целует в нос.
Кострома: Всё время думал, что у меня жена красивая, а она вон какая: глаза красные, нос опух.
Лейла: Это сейчас пройдёт, а плакать я больше не буду. Правда.
Кострома: Смотри-ка совсем темно. Слушай, говорят, вода все смывает. Я тебя умою, и ты снова станешь красивой. Айда купаться.
Лейла: Как скажешь, муж.
Володя раздевается, Лейла, глядя на него, тоже раздевается, и они заходят в воду. Они похожи на танцующую пару лебедей. Звучит музыка любви.
Сцена 5.
Тот же парк. Володя у дерева Лейла лежит на его плече, спит. Володя тоже начинает клевать носом. На воде появляется силуэт солдата.
Голос Сани: Володя, Володя…
Кострома: Саня… Это ты?
Саня: Я, командир, я.
Кострома: А, я тебя звал, давеча звал, а ты не отвечаешь.
Саня: Думал, я про вас забыл? Нет, я вас здесь часто вспоминаю.
Кострома: А я знаешь, что решил, Саня? Не поеду я больше в эти командировки.
Саня: Поедешь. Кто же нашу «Эпоху Водолея» защищать будет.
Кострома: Нет, Сань, правда. Устал я очень. Потом у меня, новая семья, да ты знаешь. Мать сильно переживает, старенькая она… Устал я от постоянной войны. Скоро новый век, думаю надо новую жизнь начинать. Говорят, Эпоха Водолея, для России замечательной будет. А мне хочется, что бы не только для страны, но хотя бы для моих, близких, все хорошо было. Что бы без войн и тому подобного…
Саня: Сам говорил, не мы начали эту войну, но мы должны постараться её остановить. Вот тогда и будет, только это всем вместе надо делать. А тебе, Володя, спасибо.
Кострома: За что?
Саня: Я в эту ночь заново родился.
Кострома: Как это?
Саня: Ты сейчас не поймёшь.
Кострома: Почему, ты скажи.
Саня: Поймёшь только позже. (исчезает)
Кострома: Саня, Саня…
Лейла (просыпается): А?
Кострома: Что?
Лейла: Ты с кем разговариваешь?
Кострома: Это я сам с собой, ты спи. Спи, моя радость, усни…
Затемнение. В воздухе стрекот кузнечиков.
Сцена 6.
Квартира Костроминых. Вечер. Володя пакует вещи.
Зинаида: Сынок, а может, в эту командировку не поедешь, ведь три месяца только как женился.
Кострома: А куда деваться, мать? Как же я без ребят, а они там как без меня?
Зинаида: Всё ребята, да ребята. О семье подумай. Только всё налаживаться стало.
Кострома: Надо, мам, надо. Кто же нашу Эпоху Водолея защищать станет!
Звенит звонок в дверь. Мать идёт открывать. В гости вваливаются Иваныч и Костя, с ними вместе Лена- первая жена Володи. Все изрядно подшофе.
Костя: Володь, тут к нам девушка прибилась, ты не против?
Кострома: Не против, если только кривляться не будет.
Лена: Когда это я кривлялась? Здрасьте, Зинаида Ивановна!
Зинаида: Здравствуй, Ленушка. Чего это такая весёлая.
Лена: Так ребята на войну уезжают. А У НАС РУССКИХ испокон веков принято с песнями и плясками их провожать, чтобы все домой вернулись.
(поет приплясывая) Эх, с песнями, да гиками, шашками, да пиками.
Едут, едут на побывку, наши казаки… (целует Костю)
А на Володю ВАШЕГО я давно внимания не обращаю. Я ему всегда правду говорю, а правду никто не любит.
Кострома: Проходите, где ж вас носило?
Костя: Где мы только не были с дедом. И в Фаусте, и в Метелице, даже по-моему на какой-то свадьбе успели побывать.
Иваныч: Эт точно, шиши.
Кострома: Мам, жена, мечи на стол боевые товарищи нагрянули.
(Лейла и Зинаида Ивановна готовят стол, ребята располагаются по местам)
Зинаида: Ох, ребятки, когда же вы навоюетесь?
Костя: Дед, расскажи как в 95 –ом в Грозном Степана потеряли. Помнишь?
Иваныч: Конечно помню, шиши. Всё маялся с утра на блоке – похмелите, да похмелите. А где ему взять? А тут каждую ночь обстрелы, война кругом. Проходит час, докладывают мне, а я значит старший там, так мол и так, Юрий Иванович, старшина Степанов – шиши, пропал. Автомат, вот он лежит, а бойца нет. Ну, я всех на ноги поднял, убили – зарезали видать парня. А сам, грешным делом, думаю, а не за опохмелкой – ли подался Степан? И вправду, начали его искать. И ровно в полдень мимо блокпоста свадьба чеченская идёт, музыка, танцы там ихние. А впереди всех наш Степан, пьяней вина и в бубен бьёт. А чехи сами говорят – ваш воин? Забирайте. Ничего ему делать мы не стали. Только наутро я его спрашиваю: Стёпа, чего же автомат с собой не взял, вдруг как война? А он мне: Ничего, говорит, дядя Юра в этом бою мы опять победим, а автомат не взял ясно зачем, чтоб не промахать. Вот ведь как бывает, шиши.
Все смеются. Лена демонстративно больше всех.
Кострома: Прошу к нашему шалашу…
Зинаида: Садитесь ребятки.
Костя распечатывает бутылку. Наливает.
Костя: А я вот анекдот новый слышал: Ползут, значит, двое по горам. Один спрашивает – Мы гоблины? Второй – Нет, первый опять – Мы хоббиты? А второй ему, сколько раз тебе говорить – мы ваххабиты, ваххабиты.
Кострома: Мужики давай по первой на будущую дорожку, и пусть живые нам будут в помощи. (пьют)
Лена: Иевлев, возьми меня в жёны, я – верная. (Смотрит на Кострому) А то, что уже была замужем, так это не недостаток, а скорее достоинство.
Костя: Не могу, Лена, у меня уже сложился свой идеал женщины.
Лена: Это кто же такая? Я её знаю?
Костя: Наверняка! Зовут её Кати Вильхельм.
Иваныч: Хто-хто?
Костя: Экие, вы дремучие, господа. Таких героев надо знать в лицо.
Кострома: Да это биатлонистка немецкая.
Костя: Совершенно в дырочку. И не просто биатлонистка сборной Германии, а ещё и оберфельдфебель Бундесвера. То есть – совсем родственная душа. А ещё, братцы, любит она горький шнапс – это я сам слышал, она корреспондентам говорила. И вот есть у меня такая мечта: приехать после командировки, купить турпутёвку в Германию, взять бабушкиного самогона и угостить фройляйн Кати. (все смеются)
Лена: Дамы приглашают кавалеров. (Включает музыку «Кострома» приглашает Костю)
Кострома: Эк, куда хватил. Жди, будет она с тобой самогон распивать. Она, бедная, небось, всё время на сборах да соревнованиях.
Костя: Жаль, ах как жаль. Это – голубая мечта моего детства.
Иваныч: Ну, ты и балабол, шиши. Наливай по второй. Руку, наливающего менять нельзя, а то на утро голова болеть будет.
Лена: Мужики, ну вы совсем уже. У одного немка, у другого чеченка. Вам, что русских баб мало? (пританцовывая, идет к Иванычу) Иваныч, ты там нигде под кроватью эфиопку не держишь?
Иваныч: Ага, шиши, мне ещё басурманки не хватало. Чтоб меня моя бабка со свету сжила?
Костя наливает по второй. Все чокаются, но не пьют – держат на весу.
Лена: Костромин, что же ты жену свою за стол не приглашаешь? Боишься, сглазим. Или она у тебя такая правильная? (деланно смеётся, призывая других, но больше никто не смеётся. Над столом повисает нехорошая тишина)
Иваныч: Ну, чё не пьёте – щас в рюмке черти заведутся.
Все молча, выпивают. Входит Лейла. Смотрит Лене прямо в глаза, Лена убирает взгляд.
Лейла: С моим мужем за столом за честь сидеть. Мы с Володей теперь никого не боимся. (Смотрит на Володю).
Володя освобождает место рядом с собой. Лейла садится и смотрит на всех по порядку.
Иваныч: Правильно, дочка, посиди с нами.
Лена фыркает.
Кострома: Ну, а теперь третий тост, братва. Давайте помянем тех, кого с нами нет, но могли бы они быть рядом.
Иваныч: Да, не уберегли Саню. Молодой, жить ему да жить.
Все, кроме Лейлы встают и молча выпивают. Омоновцы пьют после того, как выльют немного водки на пол. Повисает пауза , Костя и Иваныч закуривают. После этого Костя наливает снова, видно, что он уже сильно пьян.
Кострома: А теперь, парни, давайте четвертый, чтоб за нас третий не пили.
Костя ударяет кулаком по столу.
Костя: Я не буду пить с ней за одним столом. (Показывает пальцем на Лейлу) Это её зёма нашего Саню застрелил. И вообще, если бы ты меня не остановил тогда, Саня бы живой был.
Все вскакивают. Лена пытается успокоить Костю.
Кострома (заслоняет Лейлу собой): Она здесь, у себя дома. Не хочешь, не пей.
Иваныч: Старшина, не шуми. Ты со взводным разговариваешь.
Костя: Это он мне на службе взводный, а когда мы с ним стакан пьём, он мне Володя Кострома. Жениться, вишь, ему приспичило. Думаешь, женился на ней и всю вину искупил, так?
Встаёт и уходит.
Лена: Я его провожу. Володь главное возвращайтесь вовремя. Прости, не держи зла. (Уходит за Костей)
Иваныч тоже встаёт и хочет уйти вместе с ними.
Кострома (останавливает его, беря за рукав): Дед, ты тоже так думаешь?
Иваныч (в сердцах): Чего вы ко мне пристали? Я вам не Господь Бог, и не поп, чтобы грехи отпускать. Если чуешь за собой вину, лейтенант, сходи в церковь, поставь свечку за упокой убиенного воина Александра, а меня ни о чём не спрашивай, шиши!
Кострома (тихо): Это, может, моя последняя надежда войну остановить, я с себя начал.
Иваныч: Как ты можешь её остановить, если ты привёз войну в свой дом!
Кострома: Ладно, дед, ты его до дому проводи. И чтобы послезавтра как штыки были. Трезвые. Понял?
Иваныч (сухо): Есть. Уходит.
Володя закрывает дверь. На лестнице слышатся голоса. Костя барагозит. Иваныч и Лена успокаивают его. Голоса постепенно стихают. Володя закрывает замок, приходит на кухню. На столе бардак, всё опрокинуто. Володя молча убирает со стола. Заходят Зинаида Ивановна и Лейла.
Зинаида: Володюшка, иди спать – мы с Лейлой тут уберём.
Лейла улыбается Володе, Володя подмигивает ей.
Кострома: И вправду, девчата, уберите тут. Я спать пойду, у меня завтра день трудный. (Уходит).
Женщины убирают со стола. Потом садятся за стол. Какое-то время молчат.
Лейла: Зинаида Ивановна, у меня ребёночек будет.
Зинаида: Что?
Лейла: Володин ребеночек у меня будет.
Зинаида (всплеснув руками): Так что ж ты Володьке не сказала?
Лейла: Думала, переживать сильно будет. Вы только ему пока не говорите. Мы ему потом скажем, когда вернётся. Правда, Зинаида Ивановна?
Зинаида: Да что ты, дочка, всё Зинаида Ивановна да Зинаида Ивановна. Зови меня мамой, ладно?
Лейла: Хорошо, Зинаи…, то есть мама.
Зинаида: Ну, вот и ладно. Как же так. Надо Володе сказать.
Лейла: Пожалуйста, не надо. Только жалко, что Володя Новый Год в командировке встречать будет.
Зинаида: Да ты, дочка, не расстраивайся. Он ведь нашу Эпоху Водолея поедет защищать! Он там будет со своими друзьями, а тебе сейчас нельзя волноваться. Родишь мне внучку, самую красивую! Надо же дитя двух народов.
Лейла: Нет, я сына хочу. Чтоб такой же был как Володя.
Зинаида: Да какая разница, лишь бы здоровенький был! В интересное ему время выпало родиться. Володя говорил, трудное, но очень интересное время.
Лейла: Только, чтоб на моей Родине больше войны не было, никогда, никогда!
Зинаида: Чтоб нигде больше войны не было – никогда!!! Ты дочка не волнуйся. Все хорошо будет. Теперь обязательно все хорошо будет. Так надо коляску, кроватку, пеленки, ползунки…
Лейла: Мама, пока не родиться не спешите… А там все будет.
Кострома: (из-за шкафа) Что разголделись?
Зинаида: Спи барчук…
(затемнение)
(Кадры военных фотографий. Музыка «Не для тебя»)
КОНЕЦ.
Краткий словарь:
ОМОН – отряд милиции особого назначения.
Мобильный отряд- штаб подразделений МВД, дислоцирующихся в Чеченской Республике.
Контроль – блокпост.
ПВД – пункт временной дислокации.
СВД – снайперская винтовка Драгунова.
АГС – автоматический гранатомёт станковый.
Салам алейкум, уалейкум салам (чечен.) – здравствуйте.
Шариат, ваххабизм – ортодоксальные течения в исламе.
Джихад – кровная месть.
Газават – священная война с неверными.
Тэйп – род.
БТР – бронетранспортёр.
СОБР – специальный отряд быстрого реагирования.
Баркалла (чечен.) – спасибо.
Дигдуй (чечен.) – хорошо.
Нохчи борз (чечен.) – чеченский волк.
Все права защищены законом об авторских правах РФ
Липецк 2007г.
Контакты: 398001 г. Липецк ул. Первомайская д.66 кв.45 т.(4742) 776084